«45 насыщенных лет».
Екатерина Майдибор (КМ): Петр Ермолаевич, недавно вы были на встрече с однокурсниками. 45 лет прошло со дня вашего выпуска. Скажите, чем важны эти встречи выпускников?
Петр Рыженков (ПР): Хм… Мне интересны истории жизни этих людей, моих сокурсников.
Подобные встречи - это оживление воспоминаний, эмоции. Это восстановление контактов, обмен фотографиями. Ну и дальше разговоры по душам… Особенно на старости жизни - это некоторое событие, «пароксизм молодости».
Катерина Майдибор (КМ):
Петр Ермолаевич, как так случилось, что советский юный мальчик, который хорошо успевал по физике, мечтал учиться на факультете радиофизики, стал психологом? Тогда в СССР мало кто даже знал о существовании такой профессии!
Петр Рыженков (ПР):
Да, я даже поступал в институт, сдал экзамены, но по случайности ( а может это провидение?) пропустил момент зачисления. И потом никогда не жалел об этом. Я после школы много читал классику: Бернард Шоу, Достоевский, Гоголь… Коллизии, перипетии человеческой жизни, такой запутанной, меня начали увлекать. И постепенно физика стала бледнеть, а интерес к психологии - созревать. А дополнительным толчком послужила, на фоне отсутствия информации о психологии, статья Владимира Леви в журнале «Юность». (Прим. Вл. Леви – советский и российский врач-психиатр и психотерапевт, автор книг по популярной психологии. Статья в журнале «Юность» «Сотвори самого себя». В ней Леви предлагал практические способы изменений с помощью «психологической гимнастики»). И я пошёл в армию, чтобы созреть в решениях, понять: а что я хочу? И определился: психология, МГУ. Сначала учеба мне не нравилась.
КМ: Отчего? Я знаю, что у вас на курсе преподавали такие корифеи науки как А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьев, Б. В. Зейгарник?
ПР: Да, и Сусанна Яковлевна Рубинштейн была моим научным руководителем.
Что там на первом курсе преподают? Теории, догмы, к тому же сильно идеологизированные. Какие-то анатомии, научные коммунизмы…Мало живого, мало о человеке, о котором я всегда думал. Я - человек практический, хотелось способов воздействия, методов сразу ( но, впрочем, это общая болезнь у студентов и сейчас). Потом втянулся. Благодарен факультету за создание в голове новой извилины, под названием «психология», наполненной научными основами представлений о психике, о механизмах ее функционирования, о методах диагностики и т.д. К психологии отношусь трепетно, с уважением.
КМ: Не поэтому ли в Центре психологии, который вы через несколько лет организовали в Новосибирске преподавание теории сочетается с практикой психологического консультирования?
ПР: До Центра психологии НГУ было еще далеко.
После выпуска, в 1978 г я семьёй приехал в Академгородок создавать (оставшийся только в головах чиновников) «Центр психологического здоровья». Потом работал психологом и с несовершеннолетними правонарушителями, и в наркологическом кабинете, писал статьи в газеты на психологические темы, был м.н.с. в отделении неврологии клинической больницы, проводил аутогенные тренировки с пациентами, исследовал молодых ученых и чуть не написал кандидатскую диссертацию. Но, практическая работа психолога мне всегда была интереснее.
Много было ещё чего. Пространство для творчества было свободное. В какой-то момент я решил, что я могу уже заниматься «производством» психологов. Сошлось несколько звезд и в 199? началось шествие «второго высшего». И здесь пригодились те знания и логика, которые мне сначала не нравились на первых курсах студенчества.
КМ: Получается вы «варились в собственном соку»?
ПР: В начале 80-х психологической литературы по практической психологии, «обучаловок», было минимум. Мы с другими психологами и психотерапевтами Новосибирска учились по ксерокопиям и друг на друге. Получали хоть какой-то опыт, спорили, обменивались мнениями и информационными ресурсами. Ходили друг к другу на рабочие места, знакомились с опытом, рассказывали, кто чем занимается, участвовали в совместных активностях, копировали литературу. В то время мы с любопытством пробовали всё, что появлялось новенькое и одновременно в практической плоскости искали точки приложения себя.
Постепенно в Новосибирске начали проходить разные семинары и конференции практической направленности. Некоторые организовывал я, приглашая психологов и психотерапевтов из разных республик СССР. По разным каналам в НГУ и в другие институции Новосибирска стали приезжать зарубежные коллеги и началось…
КМ: Поговаривают, что НЛП (нейролингвистическое программирование) пришло в Россию через Новосибирск?
ПР: Точно. Я тогда работал в Клиническом центре СО РАН, где со мной трудился Олег Андреев, который знал английский язык и много читал на английском в отделе иностранных книг в центральной библиотеке. Там он увидел статью об НЛП «Из лягушек в принцы». В конце 80-х в городе проходила выставка иностранной литературы и после выставки организаторы подарили группе психологов эту книгу. И её перевела И. Ребейко. Началось самостийное освоение рефреминга, глазодвигательных реакций и пр. И началось шествие НЛП по России.
КМ: Спасибо за ваши ответы, Петр Ермолаевич. И последний вопрос. Если бы отмотать назад время, стали бы вы психологом?
ПЕ: Меня уже сто раз спрашивали. Всегда отвечаю «да». Слава Богу, что я не стал физиком. У меня гуманитарный склад ума. Человекознание - это моё!
Екатерина Майдибор (КМ): Петр Ермолаевич, недавно вы были на встрече с однокурсниками. 45 лет прошло со дня вашего выпуска. Скажите, чем важны эти встречи выпускников?
Петр Рыженков (ПР): Хм… Мне интересны истории жизни этих людей, моих сокурсников.
Подобные встречи - это оживление воспоминаний, эмоции. Это восстановление контактов, обмен фотографиями. Ну и дальше разговоры по душам… Особенно на старости жизни - это некоторое событие, «пароксизм молодости».
Катерина Майдибор (КМ):
Петр Ермолаевич, как так случилось, что советский юный мальчик, который хорошо успевал по физике, мечтал учиться на факультете радиофизики, стал психологом? Тогда в СССР мало кто даже знал о существовании такой профессии!
Петр Рыженков (ПР):
Да, я даже поступал в институт, сдал экзамены, но по случайности ( а может это провидение?) пропустил момент зачисления. И потом никогда не жалел об этом. Я после школы много читал классику: Бернард Шоу, Достоевский, Гоголь… Коллизии, перипетии человеческой жизни, такой запутанной, меня начали увлекать. И постепенно физика стала бледнеть, а интерес к психологии - созревать. А дополнительным толчком послужила, на фоне отсутствия информации о психологии, статья Владимира Леви в журнале «Юность». (Прим. Вл. Леви – советский и российский врач-психиатр и психотерапевт, автор книг по популярной психологии. Статья в журнале «Юность» «Сотвори самого себя». В ней Леви предлагал практические способы изменений с помощью «психологической гимнастики»). И я пошёл в армию, чтобы созреть в решениях, понять: а что я хочу? И определился: психология, МГУ. Сначала учеба мне не нравилась.
КМ: Отчего? Я знаю, что у вас на курсе преподавали такие корифеи науки как А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьев, Б. В. Зейгарник?
ПР: Да, и Сусанна Яковлевна Рубинштейн была моим научным руководителем.
Что там на первом курсе преподают? Теории, догмы, к тому же сильно идеологизированные. Какие-то анатомии, научные коммунизмы…Мало живого, мало о человеке, о котором я всегда думал. Я - человек практический, хотелось способов воздействия, методов сразу ( но, впрочем, это общая болезнь у студентов и сейчас). Потом втянулся. Благодарен факультету за создание в голове новой извилины, под названием «психология», наполненной научными основами представлений о психике, о механизмах ее функционирования, о методах диагностики и т.д. К психологии отношусь трепетно, с уважением.
КМ: Не поэтому ли в Центре психологии, который вы через несколько лет организовали в Новосибирске преподавание теории сочетается с практикой психологического консультирования?
ПР: До Центра психологии НГУ было еще далеко.
После выпуска, в 1978 г я семьёй приехал в Академгородок создавать (оставшийся только в головах чиновников) «Центр психологического здоровья». Потом работал психологом и с несовершеннолетними правонарушителями, и в наркологическом кабинете, писал статьи в газеты на психологические темы, был м.н.с. в отделении неврологии клинической больницы, проводил аутогенные тренировки с пациентами, исследовал молодых ученых и чуть не написал кандидатскую диссертацию. Но, практическая работа психолога мне всегда была интереснее.
Много было ещё чего. Пространство для творчества было свободное. В какой-то момент я решил, что я могу уже заниматься «производством» психологов. Сошлось несколько звезд и в 199? началось шествие «второго высшего». И здесь пригодились те знания и логика, которые мне сначала не нравились на первых курсах студенчества.
КМ: Получается вы «варились в собственном соку»?
ПР: В начале 80-х психологической литературы по практической психологии, «обучаловок», было минимум. Мы с другими психологами и психотерапевтами Новосибирска учились по ксерокопиям и друг на друге. Получали хоть какой-то опыт, спорили, обменивались мнениями и информационными ресурсами. Ходили друг к другу на рабочие места, знакомились с опытом, рассказывали, кто чем занимается, участвовали в совместных активностях, копировали литературу. В то время мы с любопытством пробовали всё, что появлялось новенькое и одновременно в практической плоскости искали точки приложения себя.
Постепенно в Новосибирске начали проходить разные семинары и конференции практической направленности. Некоторые организовывал я, приглашая психологов и психотерапевтов из разных республик СССР. По разным каналам в НГУ и в другие институции Новосибирска стали приезжать зарубежные коллеги и началось…
КМ: Поговаривают, что НЛП (нейролингвистическое программирование) пришло в Россию через Новосибирск?
ПР: Точно. Я тогда работал в Клиническом центре СО РАН, где со мной трудился Олег Андреев, который знал английский язык и много читал на английском в отделе иностранных книг в центральной библиотеке. Там он увидел статью об НЛП «Из лягушек в принцы». В конце 80-х в городе проходила выставка иностранной литературы и после выставки организаторы подарили группе психологов эту книгу. И её перевела И. Ребейко. Началось самостийное освоение рефреминга, глазодвигательных реакций и пр. И началось шествие НЛП по России.
КМ: Спасибо за ваши ответы, Петр Ермолаевич. И последний вопрос. Если бы отмотать назад время, стали бы вы психологом?
ПЕ: Меня уже сто раз спрашивали. Всегда отвечаю «да». Слава Богу, что я не стал физиком. У меня гуманитарный склад ума. Человекознание - это моё!
